Журналистика, как и все другие сферы творческой деятельности, в ходе своего развития претерпевает определенные изменения. Достаточно отчетливо они проявляются в ее жанровом аспекте. Наметившийся в начале перестройки российского общества (а значит — и журналистики) резко выросший интерес к информационным жанрам в известной степени исчерпал себя. Это произошло не в малой мере потому, что журналисты все в большей мере стали ощущать несоответствие отведенной им роли простых регистраторов событий (информаторов) коренным информационным потребностям общества. В настоящее время оно нуждается не только в оперативной информации (новостях), но и в глубоком журналистском анализе действительности, а также ее художественно-публицистическом осмыслении.
Понятие «репортаж» возникло в первой половине XIX в. и происходит от латинского слова «reportare», означающем «передавать», «сообщать». Первоначально жанр репортажа представляли публикации, извещавшие читателя о ходе судебных заседаний, парламентских дебатов, различных собраний и т.п. Позднее такого рода «репортажи» стали называть «отчетами». А «репортажами» начали именовать публикации несколько иного плана, а именно те, которые по своему содержанию, форме похожи на современные российские очерки. Так, выдающиеся западные репортеры Джон Рид, Эгон Эрвин Киш, Эрнест Хэмингуэй, Юлиус Фучик и др. были, в нашем понимании, скорее очеркистами, нежели репортерами. И сейчас, когда европейский журналист говорит что-то о репортаже, он имеет в виду то, что мы называем очерком. Как раз западные очерки, с точки зрения их «имени», и являются генетическими предшественниками и ближайшими «родственниками» нынешнего российского репортажа. Это, разумеется, необходимо учитывать в случае использования в отечественной теории репортажа теоретических размышлений западных исследователей.
Репортаж является одним из наиболее излюбленных жанров отечественных журналистов. История российской журналистики помнит десятки имен выдающихся репортеров и прежде всего имя В.А. Гиляровского («дядюшки Гиляя», «короля репортеров»), прославившегося в конце XIX — начале XX в. своими талантливыми рассказами о мрачных трущобах московского Хитрова рынка, о страшном событии на Ходынском поле, о жизни рабочего люда на промышленных предприятиях Москвы и т.д. Многие репортеры стали известными писателями, но слава их выросла прежде всего на репортаже. И это в немалой степени объясняется возможностями, которыми обладает данный тип материала.
Своеобразие публикаций, относящихся к жанру репортажа, возникает прежде всего в результате «развернутого» применения метода наблюдения и фиксации в тексте его хода и результатов.
1.
Репортаж. По своей природе репортаж имеет синтетический характер. Именно поэтому его нельзя однозначно отнести к группе информационных материалов, так как в нем могут проявиться видовые черты и свойства других жанров. Например, в структуре репортажа присутствуют элементы и зарисовки, и интервью, и отчета, и корреспонденции, и т. п. Отличительной же чертой репортажа является динамично развивающееся действие. Для репортера, в отличие от хроникера или обозревателя, важнее показать то, как разворачивается на его глазах событие, а не его итог. Отсюда и проистекают сложности сюжетно-композиционного построения репортажа. К ним можно отнести:
— выбор отображаемого отрезка события;
— выбор и расстановку участников события;
— отбор и расположение фактического материала в репортаже;
— отбор и компоновку наиболее ярких эпизодов для описания;
— отбор характерных деталей;
— отбор авторских впечатлений.
В репортаже ключевая роль отводится автору, так как именно он является главным распорядителем всего действия. Основная задача журналиста — создание целостного впечатления об эпизоде жизни. Журналистский репортаж помимо исходного требования фиксации непосредственных наблюдений очевидца или участника события требует структурной строгости и цельности воплощения итогов наблюдения в тексте, которая переводит его в особый способ выражения из совокупности того или иного числа авторских заметок, необходимой "цепочки" впечатлений, суммы эпизодов. Жанр репортажа требует достаточно строгой фокусировки точки зрения наблюдателя, искусного отбора и взаимоподчинения деталей наблюдения с одновременной передачей "сиюминутных" ощущений и ассоциаций наблюдателя-автора. В таком сочетании достаточно противоречивых требований кроется, по нашему мнению, творческий "нерв" специфических сложностей репортажного жанра. Журналист, имея в своем распоряжении разнородные факты, наблюдения, впечатления, мнения, интересные детали, зарисовки с натуры и пр., сталкивается с трудностями их структурной организации. Одна из них обусловлена необходимостью «свертывания» события до нескольких наиболее существенных и значимых эпизодов. Только в этом случае становится возможным показать определенный «срез» события, более выпукло обозначить его движущие силы. В ходе отбора и компоновки фактов могут возникнуть сложности при «склейке» различных эпизодов в целостную картину. Как добиться этого? С помощью каких средств и приемов? Как преодолеть «пустоты», неизбежно возникающие в ходе репортажного отображения действительности? Ведь журналистский репортаж, вовсе не является прямой проекцией, точным слепком живого процесса наблюдения как одного из ведущих методов познания. Как бы полно процесс живого наблюдения журналиста над действительностью ни был развернут в том или ином репортажном произведении, между методом познания и его жанровым воплощением существует определенный "зазор". Он весьма неодинаков в различных репортажных решениях, и эта неоднозначность порождает многообразные оттенки жанровых вариантов. В том числе и различных композиционных решений. Например, в событийном репортаже журналист может следовать за событием, четко отражая все этапы его развития. В данном случае он может выстроить материал по хронологическому принципу. В репортажно-аналитической публикации во главу угла ставится некая проблема, показанная через внутренние или внешние противоречия. В силу того, что любое репортажное описание подчиняется временным рамкам события, факты должны выстраиваться в некой заданной последовательности, а возникающие «пустоты» могут заполняться авторскими отступлениями, раздумьями, ремарками, зарисовочными вкраплениями и др.
В журналистской практике выработана устойчивая схема репортажного описания. Вначале дается зарисовочная заставка (как правило, это яркий жизненный эпизод), с помощью которой журналист вводит читателя в курс события. Роль такой заставки — привлечение внимания читателей к материалу. Далее следует собственно репортажное описание. Здесь присутствуют различные отступления, диалоги с героями, собственные авторские впечатления и т.п. С содержательной точки зрения именно эти элементы способны создать в репортаже, так называемый, эффект присутствия. Напрямую обращаясь к своим читателям, автору нужно апеллировать не только к их разуму, но и к чувствам. В основной части важны и удачно подобранные детали, и подробности, с помощью которых воссоздается отображаемая действительность. Для придания репортажному описанию особой динамичности необходимо, чтобы в каждом эпизоде «проглядывалось» действие, чтобы участники события постоянно находились в тесном взаимодействии, чтобы само авторское отношение к объекту носило активный характер.
В концовке автор должен суммировать или обобщить свои впечатления, оценки и мнения.
Такова структурно-композиционная схема репортажа, которая при желании может быть видоизменена. Например, репортаж можно построить на ассоциативных связях или на исторических параллелях. Но чаще всего репортаж строится на фабульной основе. При этом колоритность репортажного описания зависит от удачно подмеченных деталей, пейзажных и портретных зарисовок, диалогов и т.п.
2.
Задача любого репортера заключается прежде всего в том, чтобы дать аудитории возможность увидеть описываемое событие глазами очевидца (репортера), т.е. создать «эффект присутствия». А это становится в наибольшей мере возможным только в том случае, если журналист будет рассказывать о предметных ситуациях, событиях (и лучше всего — быстро развивающихся). (В этом отношении в приведенном выше примере автор описывает все, что увидел в зубоврачебном кабинете, — и девушку в кресле, и блестящие инструменты, и алмазный бур, и кевларовую нить, и белоснежные халаты и т.д. Все это позволяет читателю как бы самому побывать в этом кабинете.)
Для репортера важно не только наглядно описать какое-то событие, но и описать его так, чтобы вызвать сопереживание читателя того, о чем идет речь в тексте. Это возможно осуществить разными путями. Наиболее часто данная цель достигается двумя способами. Первый — изложение динамики события. В том случае, если отображаемое событие быстро развивается, автору остается только показать это развитие. Однако бывают события, ситуации, развитие которых протекает вяло, неопределенно, является довольно статичным. В этом случае автора может выручить «вывод на поверхность» события его внутренней динамики или изложение динамики авторских переживаний, вызванных его знакомством с событием. (В нашем примере репортажа из зубоврачебного кабинета его можно было бы при необходимости усилить за счет более яркого и подробного описания переживаний автора, связанных с лечением зуба.)
Репортаж роднит с некоторыми другими жанрами (особенно художественно-публицистическими) использование метода наглядного изображения действительности. Однако в репортаже наглядность несет чисто информативную функцию, функцию сообщения о вполне конкретном событии, происшествии и пр. А скажем, в очерке наглядное отображение преследует прежде всего цель обобщения, типизации. Наглядные детали в аналитических жанрах применяются для «украшения», «оживления» серьезных, а потому трудных для восприятия определенной части аудитории размышлений автора.
Репортаж - жанр, оперативно и ярко "передающий" с места событий. Самая основная и специфическая черта жанра - "эффект присутствия" - это когда читатель, слушатель, зритель видит и слышит случившееся событие глазами репортера. Автор сам непосредственный участник события, приобщает к нему всех читателей, слушателей и зрителей.
Помимо вспомогательных элементов новости, цитат и цифр, помимо виртуозной профессиональной игры с атрибуцией и определениями, репортеру помогает «подсветить факт» говорящая деталь.
«Мягкое» сообщение
Читателю интересна не только мгновенная реакция журналиста на то, что произошло сегодня и сейчас (некоторые неточности тут объясняются спешкой); есть и такие новости, которые не требуют повышенной оперативности отклика. Они называются «мягкими».
Выделение кратких новостей в «мягком» варианте, отличном от «жесткого», произошло еще в прошлом веке; такие материалы, их еще называли «новости из портфеля», использовали для подстраховки, когда не удавалось быстро передать или получить оперативные сведения (для них оперативность была менее важна). Все очевиднее становилось, что мягкие новости не так определенно, как жесткие, связаны с требованиями точности и нейтральности авторской позиции, что тут подразумевается более развлекательный и занимательный, менее оперативный и более «авторский» жанр.
Преимущества формы мягких новостей в том, что она позволяет выгодно подать факт, который интересен каким-то фрагментом, деталью, но недостаточно важен (самоочевиден).
Впрочем, эта форма подчас употребляется и для передачи достаточно самоочевидных новостей, и тогда она может служить «отвлекающим маневром». Мы уже упоминали о разных репортерских откликах на приводнение американских астронавтов. Помимо жестких новостей, расставлявших акценты благодаря умелому расположению частей повествования, употреблению оценочных слов (например: «наши парни»), были и мягкие новости на ту же тему. Так, агентство Франс-пресс, необоснованно драматизируя ситуацию приводнения, указывало на шестибалльные волны (естественные в тех широтах), на дежуривший неподалеку спасательный корабль, обращало внимание на надувной плотик астронавтов, надежный при штормах, и на то, что последним покинул плот командир корабля...
Мягкая новость избирается как форма передачи факта, когда нужно заинтересовать читателя, перенести акцент с итогов на обстоятельства
Обстановка свершения события, какие-то детали из окружения факта становятся в таком сообщении интереснее результата. Иногда это делается умышленно, не без этических погрешностей, поскольку отвлекает от сути происшествия, искажая правду факта. Что и видно из приведенного выше примера.
«Мягкие» сообщения увлекательны, порой забавны. Они опираются на факт, любопытный по обстоятельствам свершения, либо привносят занимательное в новость.
Форма «мягкой» новости рекомендуется:
при пониженной значимости события, недостаточной «самоочевидности» (усилить ее поможет интересная деталь);
когда ослаблен оперативный или информационный повод (ничего особенного не произошло, а сообщить, к примеру, о состоянии здоровья травмированного спортсмена надо — журналист изобретает информационный повод сам);
когда оперативность сообщения не важна (событие настолько курьезно, либо какая-то деталь настолько «из ряда вон», что сообщить о таком происшествии можно и сегодня, и через месяц, и через год...)
когда необходимо сменить тон повторного разговора об уже известном происшествии;
если кажется, что в факте недостает интриги, но ее легко ввести. (Видя, что сама по себе новость «не играет», автор старается придать материалу нужную экспрессию, например, упомянув о воробье, влетевшем в окно во время скучного совещания...).
Документальная основа не исключает игровой ракурс
Сколько в мире городов под названием Александрия? Один, два, десять? Оказывается, больше сорока. Их представители примут участие в фестивале, который пройдет в сентябре в самой известной Александрии на планете — египетском средиземноморском порту, основанном в 332 году до н.э. Александром Македонским.
«К холоду привыкнуть нельзя — его можно только терпеть», — говорят полярники, а они знают, что говорят. Но этот тезис решительно опровергают члены международной ассоциации «Марафонское зимнее плавание», для которых купание в ледяной воде стало жизненной потребностью...
Форма мягкой новости часто используется для рассказа о необычном поступке политика, известного человека, особенно если поступок этот может повлечь за собой какой-то поворот ситуации (итога пока нет, но он предвидится).
Поступок политика — это факт-новость. Сначала о нем просто сообщают, намекнув, что произошедшее не случайно. Позже этот поступок станет достоянием аналитических разборов, одним из многих фактов, на которые будет опираться обозреватель, уже определенно указывая на последствия; поступок этот назовут «верным ходом» или «непростительной промашкой»...
Например, в свое время газеты растиражировали такой факт: за считанные дни до перевыборов английский премьер Джон Мейджор сделал непоправимое: позвонил в транспортную компанию, чтобы нанять грузовик, который в случае необходимости перевез бы его с семьей с Даунинг-стрит (из правительственной резиденции). В глазах общественности этот факт стал выглядеть не как чрезвычайная предусмотрительность премьера, а как готовность к поражению.
Форма мягкой новости предрасположена к иронии. Вот пример:
«Внезапному нападению подвергся отряд американских карателей во вьетнамских джунглях, — стая обезьян забросала солдат гранатами. Видимо, дело в том, что неподалеку от продовольственных складов, куда привыкли наведываться звери, находился и склад вооружения времен еще первой мировой войны; проржавевшие гранаты могли взорваться от любого сотрясения... Обезьяны закидали отряд, потревоживший их спокойствие, как они забрасывают любого «врага» орехами и плодами... А, может, они просто «собезьянничали», глядя на людей...»
Как видим, подчас требуется осторожность, особая этическая точность, выверенный «баланс» трагического и комического в рассказе о реальных жизненных эпизодах. Тут помогает «простодушный», открытый вариант общения с читателем, легкость стиля и тонко дозированная ирония, иносказания и намеки. В форме мягких новостей ценится интрига. И начинается все это, как правило, с захода, с лида.
Интригующие лиды
Мягкая новость редко строится по принципу «перевернутой пирамиды»; структура, при которой самое важное, интересное дается в самом начале, тут не подходит. Читателя не побуждают немедленно «проглотить соль факта», но завлекают, подготавливая восприятие.
В мягких новостях необходим «эффект ожидания»
Этот эффект достигается по-разному в мягких новостных сообщениях разного целевого назначения. Новости деловые, развлекательные, научно-популярные работают в разных тональностях, но все они по-своему стараются подвести читателя к новости постепенно.
Лиды мягких новостей заинтересовывают читателя, стараются его заинтриговать и, кроме того, устанавливают более дружественный, свободный и непринужденный тон. Вот их некоторые варианты.
Лиды, в которых используют описание:
лид — «временное умолчание» (о главных героях или причинах события). Происшествие передается в самых общих чертах, вызывая у читателя желание узнать недосказанное.
В необычайную ситуацию попал человек, признанный лучшим асом второй мировой войны...;
лид «эпический»
Как-то раз, возвратившись с работы в свой дом...
Лиды, в которых используют репортажное «воссоздание» факта:
лид — «говорящие подробности»:
«Грудой свалены холщовые башмаки на обочине — грязно-белые, под слепящим африканским солнцем... Перед расстрелом каратели заставили крестьян разуться»;
«сценический» лид («образный протокол»). Как бы мгновенный снимок интригующей сцены: «Труп лежал лицом вниз...»;
лид — «стаккато», работающий пунктиром деталей.
«Полночь. На улицах — ни души. Проехал милицейский патруль...»;
лид — «репортаж». Описание события в убыстренном темпе. «По улице мчит «Жигуленок»...»
«Визжа тормозами, одна за другой, красные, голубые гоночные машины скрываются за поворотом...»
Лиды, акцентирующие интонацию, эмоции автора:
лид — «встряска» с резким эмоциональным напором: «Давайте не лгать себе»;
лид — восклицание:
«Я не поверил своим глазам!..»;
лид — обращение:
«Что, если бы премьером были Вы?»
Лиды мягких новостей предлагают очень разнообразную интонацию при одной и той же той же задаче — оттянуть знакомство читателя с основным итогом происшествия.
В отличие от «единственности» лида жесткой новости (есть ощущение, что конкретная заметка и должна была начинаться именно так, а не иначе), специальные лиды выглядят менее обязательными, игровыми, сочиненными журналистом. Некоторые из них доставляют удовольствие остроумием. Можно начинать сообщение с цитаты, с пословицы, с каламбура... Журналист сочиняет игровые лиды -интриги, поскольку предполагает, что читатель может не заинтересоваться, не станет читать дальше, и, значит, новость не состоится.
Интригующие игровые лиды мягких новостей рекомендуется употреблять с осторожностью, с оглядкой на интеллектуальный уровень аудитории. В отличие от точного суммирующего лида жестких новостей, тут легче можно запутать читателя, «смазать», а то и исказить смысл новости.
«Авторские» лиды мягких новостей стали распространяться с 30-х годов XX века как альтернатива структуре «перевернутой пирамиды», которой репортеры, по мнению теоретиков (и читателей), чересчур увлеклись, в результате чего краткая новость была втиснута в жесткие рамки рекомендаций, сковывавших творческую инициативу.
Мягкая новость, ее специальные заходы — своеобразный заслон механическому конструированию новостей и поддержка репортерской изобретательности в изображении оттенков событий.
Игра с фактом: поиск и издержки
Творческая работа с новостью, предполагаемая при использовании мягкой формы, дает, подчас, еще большие этические погрешности, нежели при подготовке жесткого сообщения.
«Двойной план»
При строительстве подъездной дороги к городу Магас, будущей столице Ингушетии, обнаружено уникальное погребение IV века до нашей эры, периода гуннов. К сожалению, найденный в погребении скелет на днях грабители полностью уничтожили. Современные «гунны» похитили пояс из золота и камней, полуметровую золотую цепь, кольца и нагрудные украшения. Заведено уголовное дело.
Здесь слово «гунны», как видим, многозначно: употреблено и в конкретном смысле, и как публицистический образ.
В данном примере это оправданно, однако, в игре слов, в широком использовании намеков и образов кроется и опасность навязать тенденцию, противоречащую подлинной сути факта.
Мнимая многозначительность
Стремление непременно создать интригу в начале рассказа о событии толкает журналиста к неоправданному акцентированию внимания на деталях второстепенных, к их раздуванию.
Скажем, сообщение о том, что отечественные рэкетиры нацелились на замминистра экономики Египта, гостившего в Москве, рассказывает о происшествии, в котором нет ничего сенсационного, и даже особо примечательного, кроме должности потенциальной жертвы. Однако, слово «сенсация» как эмоциональный толчок неоправданно употреблено в лиде: «Сенсационную операцию провели в минувшую среду сотрудники УВД Юго - Запада столицы...»
Судя по современной практике, многие репортеры, составляя мягкую новость, видят свою задачу исключительно в том, чтобы создать ореол значительности, если возможно, таинственности, необычности, вокруг факта. Результат сравним с умело сервированным, декоративно оформленным блюдом, которое при дегустации оказывается весьма пресным (не особенно интересным).
Образное обобщение
Тяжело раненный и оглохший солдат уполз в джунгли... Единственный уцелевший в своем взводе, он не признал капитуляцию Японии и долгие годы продолжал сражаться в одиночку...
Этот знаменитый «Маугли с мечом на поясе» на днях мирно скончался в кругу семьи на 82-м году жизни. Как пишут токийские газеты: «ушел из жизни последний истинный самурай, воевавший еще 27 лет после окончания войны»...
Хотя сообщение об этом удивительном человеке прошло по всему миру во многих средствам массовой информации, мало кто упомянул в своем варианте новости его точное имя; в этом просто не видели необходимости. Зато в образных обобщениях типа «последний истинный самурай», «Маугли с мечом на поясе» недостатка не было.
Часто слышны предостережения против увлечения образными обобщениями в репортерстве; аудитория не всегда их одобряет, не хочет навязанных сентенции ни в каком виде.
Образный камертон
В Англии в начале 90-х годов XX века резко негативную реакцию общества вызвало «использование в открытую расистских анекдотов». Поводом к возмущению послужил антиирландский анекдот, который привела одна лондонская газета, описывая криминальное происшествие:
«Слыхали анекдот про ирландца, грабившего банки, который натянул маску задом наперед и не смог наставить пугач на кассира? Шутки — шутками, но подобный случай произошел в одном из банковских отделений: полиция схватила горе — гангстеров...»
Еще несколько примеров из современной прессы, активно использующей анекдот в качестве образного камертона:
«Рассказывают, при аресте ОМОНовцами нового русского он попросил позвонить жене: «А то подумает, что со мной случилась какая-то неприятность». .. В случае с нашумевшим разоблачением депутата Государственной Думы произошло нечто подобное...»
— Вы не забыли, что должны мне 1000 рублей?
— Нет, но дайте мне еще немного времени, и я забуду!
Политика властей, все больше должающих перед населением, вызвала на днях новую волну протестов, на сей раз — в Оренбургской области и в Самаре...
«Вдохновение покинуло меня — жалуется жене художник, — Уже три часа не могу начать картину!» «Мог бы за это время покрасить стены на кухне», — резонно отвечает она». Примерно то же посоветовал спикеру депутат от земли Вестфален, обратив внимание на желательность промежуточных решений, не дожидаясь оформления «выдающейся концепции»...
Как видим, возможно достаточно точное внушение тенденции при использовании «невинных» анекдотов.
Образная расшифровка
Обыгрывание и основной новости, и вспомогательных элементов — Цифр, ссылок, цитат, вообще очень характерно для «мягкой» подачи материала. Наиболее распространены:
образная расшифровка «тайм — элемента».
За этот промежуток времени можно дважды облететь Землю...;
образное пояснение цифры.
При таком количестве незарегистрированных «стволов» их хватит на всё население города, то есть, на каждого старика, женщину, ребенка...
Как видим, обыгранная цифра активно работает на «эффект внушения». Особенно, если она как бы стимулирует личную заинтересованность читателя. Можно написать, что, в среднем, ежедневно в крупных мегаполисах мира от огнестрельного оружия погибает пятьдесят человек. Но можно и по-другому: сопоставив с количеством часов в сутках, сообщить: «каждые полчаса кто-то гибнет...» Фраза получится гораздо более впечатляющей: читатель прочувствует: кто-то — один из близких, может, он сам...
Сопоставление
Иногда в новостях ведется довольно сложная игра, ироничное обыгрывание ситуации подкрепляет «обобщение-намек»; благодаря присоединению другого, близкого по смыслу факта, возникает обобщающее сопоставление. Такая новость называется «углубленной».
Безупречная репутация аукциона Sotheby's оказалась подмоченной, когда британский журналист Питер Уотсон опубликовал книгу «Сотби — оборотная сторона медали».
Оправдывая свою фамилию, мистер Уотсон (Ватсон) предпринял подробнейшее расследование путей составления коллекции. Например, он утверждает, что шедевры одной из последних коллекций индийского искусства были незаконно вывезены из крошечной индийской деревушки Локхари, а апулийские древности добыты из захоронений с помощью землеройных машин. Напомним, что несколько месяцев назад извечный конкурент Сотби — аукционный дом CHRISTIE'S ухитрился продать как современную бижутерию кольцо романской эпохи (III век н.э. ), которое оказалось украденным из Британского музея.
Элемент новости, доминирующий в жесткой репортерской хронике, достаточно силен и в мягких сообщениях, но тут он менее «агрессивен», менее напорист и самоочевиден. Однако «вкрадчивость» мягкой заметки дает порой не менее ошеломляющие результаты. Одно из возможных следствий — авторская игра уводит читателя в сторону от подлинной сути факта, нарушая объективность журналистского выступления.
ЖИВЫЕ НОВОСТИ
Нацеленность репортера на эффект внушения еще заметнее, когда репортерское описание факта сменяется его «воссозданием». Неизмеримо возрастают в этих случаях и опасность заслонить впечатляющей картинкой, как «экраном» подлинную сущность события, или же, укрупнив один эпизод, выигрышно иллюстрирующий авторское видение, — затушевать другие эмоциональные проявления события и эмоциональные реакции на него.
В зарисовках и репортажах таятся большие возможности публицистичности, заострения тенденции и сопутствующие этим возможностям опасности субъективизма, этических нарушений. Там, где доминируют эмоции (автора и читателя), фактическая достоверность реальных событий подвергается испытанию, и порой, это — разрушительное влияние почти незаметных, произвольных «подвижек» в сторону реакции одобрения, либо отрицания.
Недаром в прессе репортажи идут прежде рассуждений. Пока «не остыл» факт, пока не выработалось и не устоялось трезвое, спокойное отношение к нему, аналитику делать нечего, работает репортер, внушая эмоциональное отношение, впечатления, сложившиеся под влиянием минуты. Случается, конечно, что «первый взгляд» оказывается самым верным. Однако, профессионалу надо ощущать и опасности увлечения событием, остерегаться возможных и невольных «перегибов».
Картинки репортера
Зарисовочно-репортажные формы новостных сообщений, как и другие репортерские материалы, передают новости: «На соборе в Петербурге вновь установлен крест — точная копия того, что был уничтожен в 30-е годы... Состоялись похороны одного из крупных политиков XX века... Налажено временное перемирие между воюющими сторонами в одной из «локальных войн»... Главная задача таких новостей — расцветить факт, насытить его репликами и сценками.
Передается не просто итог событий, но их живое дыхание, как говорят, «атмосфера происшествий». Необходимо показать, как трудно было с вертолета точно опустить на тросах крест, как волновались, когда его относило ветром... Показать не только весь ритуал торжественных похорон, но и попытаться передать, что испытывали в этот момент люди. Показать, что следы ненадолго притихшей войны — ужасающи...
Вот фрагмент одного из репортажей:
«Монтажники на зеленом куполе тянули руки к опускавшемуся и раскачивающему на тросах кресту. Казалось, вот-вот посадят на ось, но крест отбрасывало порывом ветра, и он опять уходил в сторону... Внизу, — в соборе, на улицах, люди молились, и ждали, и смотрели вверх...
Наконец — вот. Есть! Все, кто был в вертолете, час назад переругивающиеся, теперь обнимались, хлопали в ладоши, крестились, что-то кричали... у некоторых мужиков — слезы на глазах. Волнение необычайное...»
Перед читателем — «живая новость», наглядная ситуация. Цепочка подробностей не только усиливает достоверность, но и создает впечатление зримости, слышимости происшествия.
Картинки репортера передают и сведения, и впечатления.
Это — наглядный «показ» ситуации
Важнейшая особенность таких репортерских материалов — сообщая новость, представлять ее в красках и лицах, употребляя так называемые «сенсорные» детали, воздействующие на органы чувств (от лат. sensus — «чувство», «ощущение»).
Детали позволяют как бы видеть и слышать, что произошло, нарисовать картинку в воображении читателя.
Черный лафет, запряженный шестеркой серых коней в масть, медленно движется — через зеленые лужайки, далее — по мосту, к воротам Арлингтонского кладбища... Когда оркестр заиграл «Бог наших отцов...», горячие лучи солнца прорвались сквозь облака. Парусиновый тент укрыл в своей тени членов семьи Даллеса, президента с супругой. Легкий ветерок шевелил листву у самой могилы. Он развевал и вуаль г-жи Даллес, и флаг Соединенных штатов, и личную эмблему государственного секретаря. Вдали раздался салют девятнадцати орудий. Потом послышались три винтовочных залпа. Их чистый, печальный звук отдался эхом по склону холма, где спят герои... Флаг, покрывавший гроб, сложили и вручили вдове.
Оставаясь новостями, картинки, так же как и другие новости, фактографичны, основаны на реальной информации и должны быть подчеркнуты объективными фактами. Однако, в данном случае журналист, хотя и действует, чаще, по редакционному заданию, не просто «тасует» сообщенные ему факты, думая о том, как их выгодно подать и расцветить, он факты подбирает сам, ориентируясь на свои впечатления или опираясь на свидетельство очевидцев.
«Факты находят журналиста», и он пишет краткую новость: жесткую, либо мягкую.
Для «картинок» репортер подбирает факты сам
Ориентируясь на задачу «оживить факт», журналист создает «профили» (портретные зарисовки), передает исторические эпизоды, рисует картинки происшествий и приключений, предлагает так называемые сезонные зарисовки, и другие, привычные для читателей газет материалы.
Репортерских картинок известно множество, они различаются по целям работы, манере повествования; варианты их использования в прессе дифференцированы. Упомянем некоторые из них:
«картинки» — локальные ситуации или зарисовки (наглядное самоочевидное происшествие);
впечатляющее воссоздание «того, что было скрыто», непосредственно не воздействовало на рассказчика (Behind-the-seens features); например, воссоздание подробностей, переданных жертвой происшествия;
зарисовки наблюдателя, отчасти, участника событии, разделяющего происшествие с другими людьми (participatory features);
воссозданные «крупным планом» эпизодов, лично пройденных испытаний, переживаний, приключений (personal experience features), как записки человека, убежденного опытом.
В целом же, в мире прессы популярность репортерских картинок настолько велика, что подчас само слово «репортер» ассоциируется прежде всего с зарисовками и репортажами (как, например, у нас в России), а вовсе не с изначальным: «репортировать», т. е. «передавать сообщение о событии».
Если обычные новости читатель «проглатывает», то картинки не спеша «жует» с удовольствием, различая и смакуя их «вкус».
Особую склонность к зарисовочным формам выступлений проявляет так называемое «специализированное репортерство» — работа журналиста по определенным темам, на определенных участках. Например, работа репортера светской хроники, криминальной темы, новостей культуры, спорта.
Действительно, для читателя специализированной информации, помимо заинтересованности в оперативных новостях, очень характерно ожидание красочных подробностей, детализации сообщения, передачи его «атмосферы»; характерно желание «окунуться в происшествие», как бы самому испытать ощущение участника матча, светского раута, криминальной истории.
Журналисты же, готовящие специализированную информацию, ценят и любят форму «картинок» за то, что она позволяет в занимательной форме намекнуть читателю, подсказать ему путем передачи живых впечатлений вывод о масштабе и сути происшествия, о его корнях, его подоплеке.
Скажем, какой-то жизненный эпизод, связанный с проблемой загрязнения окружающей среды, может воздействовать на читателя сильнее, точнее направить его размышление, нежели большая статья. Например, когда оживает под пером репортера такая вот картинка:
«Баклан с трудом ковыляет, выбираясь на берег. Он еле волочит слипшиеся крылья, покрытые мазутом...»
В данном случае, преимущество эффекта внушения над убеждением проистекает из характерных особенностей, свойственных репортерским картинкам: значимые подробности в сочетании с сенсорными деталями могут создать символический эпизод.
Отбор деталей в картинке очевиднее, чем в других работах репортера,
передает позицию автора
...Пацаны в новеньком обмундировании вертели тощими шеями и покрасневшими пальцами неловко сжимали новенькие же автоматы. Сержанты охрипшими голосами отдавали команды, и серые шинели образовывали неровный, но уже строй.
Следует напомнить, что в практике современной прессы есть, и помимо репортерских картинок, немало литературных форм, подчеркнуто и наглядно передающих событие, характер или факт как «толчок к пробуждению мысли» где также используется живое описание и авторская игра в детали, благодаря которой главное подается «в оборочках и кружевах», сплетенных журналистом.
Если в качестве «главного» выступает авторская выношенная мысль, суждение по проблеме, то создаются очерки, авторские колонки, портретные зарисовки, путевые заметки. Если же в роли «главного», окруженного «оборочками» сенсорных деталей и значимых подробностей выступает репортерская новость — это и есть «новость-картинка».
Лица сквозь факты
Картинки по-разному публицистически остры; нередко они просто обновляют прозвучавшую новость или развлекают читателя в качестве любопытных эпизодов, картинок модных увлечений, картинок быта и нравов. Остановимся подробнее на последней разновидности картинок.
Зарисовки быта и нравов могут выглядеть, на первый взгляд как малозначительное направление в работе репортера, по крайней мере, как направление не первостепенной важности, и об оперативности как будто говорить не приходится, и результат таких выступлений, вроде бы не особенно значим, не дает громких читательских откликов. Тем не менее, эти выступления — одни из наиболее традиционных, и без них не обходится пресса. Многие из событий достойны отображения, поскольку, помимо того, что содержат новость, свидетельствуют о любопытных обстоятельствах, интересных местах, о нравах и социальных типах.
«Картинки нравов», если они сделаны профессионально, это «зеркало», очень впечатляющее отображение состояния общества: «реликтовые» типы и новейшие типы, профессии, увлечения, характерные штрихи поведения современников, а в целом — наглядное представление современных тенденции. Вот как, к примеру, сообщает репортер о ночном грандиозном рок — концерте на поле подмосковного аэродрома в Тушино:
«...В ночное вышло более полутора тысяч человек... Слушая музыку, жгли костры и подкреплялись..., потом — град пустых бутылок — на сцену, на близких к ней зрителей, потом — полная неразбериха побоища...» И утренний «пейзаж после битвы»:
«Размокшее от ночного дождя поле являло собой жалкое зрелище. Весь аэродром покрыт бумажным мусором и битым стеклом. То и дело попадаются металлические баки для мусора — абсолютно пустые, чаще — перевернутые. .. По полю деловито бродят сборщики стеклотары, один — возбужденно-счастливый — с полным мешком трофеев...»
Репортеров человек интересует не только как эксперт, свидетель или источник информации, но и сам по себе как факт жизни, один из ее фактов, пожалуй, наиболее выразительный и показательный для сегодняшней минуты и «поучительный» в плане социальной ориентации, предлагаемой прессой своей аудитории.
Социальный тип (уже заметный, или становящийся таковым) — это социальная новость, приметы жизненного поведения, распространенные сегодня, характерные именно для сегодняшнего дня.
Скажем, репортер описывает маленькую станцию, для жителей которой проходящие поезда — единственный источник «живых денег». И возникает яркая картинка: продавцы — неумехи разных возрастов, участники «экспресс торговли» наперебой рассказывают о фантастической бессмысленности попыток заработать таким способом, удивляются бесцельности времяпрепровождения, ставшего привычным, и самим себе в новой роли. Потом бросаются к подошедшему поезду, и то, как именно они ведут себя, подтверждает самые грустные выводы.
В переданных впечатлениях автора и ирония, и сострадание, а в целом, картинка получается очень впечатляющей и, главное, узнаваемой, характерной для ситуации, сложившейся в стране.
Репортеры всегда старались наглядно показать картинки быта, показательные для разных сфер общественных отношений, разных общественных срезов. Чаще всего в центре внимания — полузнакомый быт, вызывающий любопытство национальной «экзотикой» (скажем, оседлые цыгане или ассирийцы-сапожники Москвы) или картинки быта, изначально ориентированные на интерес, замешанный на сострадании (заключенные, бездомные...).
Вот в репортаже показаны «люди с помойки», которых подбирает время от времени «Скорая помощь», и крупным планом — «пес» — человек без дома, без работы, без семьи, давно уже утопивший все человеческое на дне лоханки с горючим пойлом. Он выглядит так:
«...Куча грязных и вонючих лохмотьев, половина которой лежала на скамейке, а половина съехала на землю... время от времени шевелилась...
...Раздаются... нечленораздельные звуки, и прислушавшись к ним, можно понять, где искать голову. А еще по ним можно определить, что «пес» жив.
Милиционер ткнул в кучу дубинкой... фельдшер, стараясь не замараться, одними кончиками пальцев повернул пса на бок. Вокруг разлилась новая волна зловония, ругани и убийственного перегара...»
Средствами репортерской зарисовки передаются не только впечатления о социальном типе, но и о его среде обитания.
Для массы читателей непривычная среда обитания всегда экзотична, вызывает любопытство, желание постичь другой мир. Если российские репортеры конца XIX века живописали «московские норы и трущобы», быт и нравы бурсы, убогую «богему» актерской провинции, то и сегодня распространены эти или похожие темы: нищенство, «бомжи» (т.е. лица «без определенного места жительства»), криминальная среда, богемные «тусовки», монашество...
Когда-то были интересны непривычные условия, в которых жили и воевали «кавказцы» — русские офицеры и солдаты времен войн с Шамилем, а в конце века двадцатого наш читатель с помощью репортеров постиг и продолжает постигать другие войны, похожие на прежние своей страшной «средой обитания», кровавой жизненной прозой. Афганистан, Чечня... И череда социальных типов: «афганцы» — инвалиды и другие, морально сломленные, отравленные памятью о войне, беженцы, заложники, «кавказские пленники»...
Замечаются сегодня репортерами российской прессы «люди забытой и забитой провинции», палаточные городки протестующих безработных, «вагонные барды», «стражи ислама» на улицах среднеазиатских городов.
Впечатляюще — в красках, поступках и репликах предстают перед читателем старые и новые «массовые профессии» (например, современные нищие). Любопытствующий репортер может наглядно показать читателю, что такое «профессия приставалы»:
«Перед нами — пэндеры: нагловатые молодые люди в костюмах, которые ловят вас на улице или на работе, и уговаривают купить что-нибудь совершенно ненужное, но, по их мнению, необходимое».
В задачу репортера входит показать характерные приметы «будней» этих молодых людей, как их вербуют, как обучают. И вот он наглядно демонстрирует ежедневную обязательную тренировку, которой сам был свидетелем — «производственную гимнастику»:
«. ..Нечто вроде хоровой декламации, которая призвана расковывать и заряжать уверенностью в себе, после чего энергичные молодые люди выходят на охоту, твердо помня: главное — «веселить людей», не повторяться, изобретать новое в разговоре с очередным потенциальным клиентом».
За набросками современных нравов, как правило, — собственные наблюдения, собственные впечатления автора. Они помогают передать быт и нравы не только описанием, но и через реплики и сценки.
В зарисовочно-репортажных материалах особенно ценится умение передавать специфическую интонацию, характерную для тех, чей «портрет» набрасывает беглыми штрихами репортер.
Нечленораздельное пьяное бормотание опустившегося человека, бодрые выкрики по сигналу руководителя профессиональных «приставал», убеждающих себя в собственной эмоциональной раскованности, специфический сленг и интонация «блатных», эпатажное поведение (в том числе и речевое) завсегдатаев какой-то «тусовки» — все это, как сложные эквиваленты сенсорных деталей, помогает воссоздать репортеру атмосферу сегодняшнего дня.
Манера поведения — это демонстрация способа существования людей, внутренних и внешних взаимодействий с окружающими.
Особенно заметно «способ существования» проявляется:
в репликах на какой-то вызов со стороны;
в душевных реакциях;
в спонтанном выражении отношений к людям и явлениям.
Чем оригинальнее образ жизни, поведение, формы общения с окружающими, тем интереснее читать и, как бы без подсказки репортера, догадываться о мотивационном фоне и причинах именно такого, а не иного образа жизни наших сограждан.
«Новеллистика» репортажей
Суть ситуации лучше всего проявляется в маленьких происшествиях — сюжетах. К примеру, репортер пытается пробраться «на ту сторону», поговорить с людьми в деревне, где еще вчера действовало «бандформирование»:
Когда в бок упирается дуло автомата, совершенно неохота разговаривать.
— Куда едешь, а?
— Не слышу! — орет мне в затылок затянутый с ног до головы в камуфляж омоновец, голова его обвязана по-пиратски черным платком.
— Ноги шире! Руки на бетон! Еще шире! Документы где? Я полез в карман...
— Руки, руки не опускать!
— А как же документы...
— Не твоего ума дело!
Известный журналист Василий Песков, один из мастеров наглядного изображения ситуаций, размышляя о задачах современного репортажа, писал: «...Проблемы находят отклик в сердцах и умах при условии, что человек в повышенно взволнованном состоянии следит за развитием событий, следит за поведением героев, или самого автора. К восприятию тех или иных проблем и истин читателя нужно готовить. Готовить эмоционально. Сначала — взволновать».
Деталь в репортерской картинке может быть не только удостоверивающей или расцвечивающей, но и оценочной (черный платок, повязанный на манер пиратского). Ее еще называют деталь — «окошко», имея в виду, что использование такой детали «открывает вид» на далеко идущие выводы, стимулирует и мысль, и фантазию.
Эмоциональный накал деталей зависит от того, переданы они лишь отдельными штрихами или виден целеустремленный их подбор. Например, гулкое нутро «вертушки» (вертолета) — хороший репортерский образ. Когда такие находки объединяются и выстраиваются, создается эмоциональная характеристика ситуации.
Целеустремленный подбор «эмоционально заряженных» деталей — образных примет — нагнетает экспрессию
Работа через эмоционально заряженные детали вполне способна исказить факт, подправляя реальную картину в соответствии с тенденциозным «видением» автора.
Так, рассказывая о съезде сторонников одной из политических партий, один репортер обратит внимание на «набычившихся охранников», на «назойливое выпячивание» букв алфавита, составляющих аббревиатуру названия партии на фронтоне здания; политический лидер, ненавистный журналисту, будет награжден соответствующими эпитетами: «маленький человечек», «вскочил как клоун», «надсадно вопил, размахивая кулаками» и т.п. В то же время эту же картину этого же съезда другой репортер опишет иначе.
Особенно мощно нагнетает экспрессию так называемая деталь — «символ». Вот, к примеру, репортер — в незнакомых местах, где всего несколько часов назад гремели выстрелы:
«Разбитая полевая дорога, словно вывернутые внутренности земли... Развороченный и сожженный танк... Серые в подпалинах камуфляжа боевые вертолеты, пролетающие едва ни над самой кабиной... Чистенькие сапоги... с ногами, но без туловища, забытые на поляне... Вот приметь/ войны, щедро оставленные на невеликом, в общем-то пространстве».
Бьющая по нервам, до ужаса наглядная деталь, подсмотренная в реальной жизни, заменяет прямой авторский вывод запоминающимся образом войны.
Такой образ события, ситуации — главный центр репортажа — может передаваться «штрихом» (сапоги на поляне...), но это может быть и целый символический эпизод. К примеру, репортера поразили официанты, снующие по проходам переполненного зала, предлагая миску с гороховым супом и сосиской во время наивысшего накала страстей в предвыборной борьбе; охрипшие, возбужденные депутаты деловито поглощали «свой привычный суп в свое привычное время»...
Помимо темы основной, информативной, для репортажа желательна и другая, «эмоциональная тема» (ее еще называют «особой мелодией события»), которая передается подбором соответствующих деталей. Примерами «мелодии события» могут послужить, скажем, «упорство преодоления» в спортивном репортаже или «радость бунта» в рассказе о манифестации протеста.
Существование такой дополнительной темы, единого эмоционального сценария, делает репортаж очень субъективным способом передачи реальных фактов: у разных людей, в данном случае, журналистов, одни и те же факты могут вызывать разные эмоции.
В результате, в разных изданиях современной российской прессы, освещающих, к примеру, в репортажной манере демонстрации левых радикалов, приуроченные к годовщинам бывших советских праздников, эмоциональные акценты расставляются очень разные: в одних — «мелодия событий» весьма зловеща, в других — воинственно-победительна, в третьих — подчеркнуто фальшива.
Это обстоятельство опять-таки отсылает журналистов к проблемам профессиональной этики, поскольку обвинения в искажении фактов при их подаче «в эмоциональном ракурсе» зарисовок и репортажей весьма существенны, а предупредить их не так-то просто. Ведь речь идет не столько о злонамеренном искажении событий и не только о диктате предвзятости, свойственном партийным изданиям, но, чаще, о стойких личных предпочтениях репортера, прорывающихся в эмоциях.
А возможности личного творчества у репортера, создающего картинку, практически неограниченны, поскольку о реальном рассказывается с привлечением «образной догадки». К тому же, варианты установок автора, диктуемые запросами читательской аудитории, разнообразны: позабавить, развлечь, воодушевить, стимулировать интерес сиюминутным откликом, сохраняющим взволнованность очевидца.
Лиды в зарисовках и репортажах, как и в мягких новостях совершенно свободные, творческие. Возможны заходы с яркого описательного фрагмента, анекдота. Хороши варианты лида с вопросительной интонацией. Желательна демонстрация решительного поступка, или любой неожиданности. В стилистике таких заходов распространен парадокс, в ходу «шокирующий лид» (shocking lead).
Примечательно, что когда тот или иной теоретик пытается все это классифицировать, подсчитав наиболее употребительные «специальные лиды» для мягких новостей, картинок и репортажей, цифра получается каждый раз разная, выплывают все новые названия лидов. Наиболее прав, как кажется, ученый, который остроумно завершил очередной перечень «необходимым уточнением»: «...И все сверх вышеупомянутого...»
В целом воображение автора играет очень большую роль при оформлении картинок, творчески дополняя фрагменты «случаев», расцвечивая их мимолетными замечаниями и репликами.
Все эти особенности, ощутимые «плюсы» репортажей, усиливающие воздействие таких произведений на читателей, могут быть и «минусами», если творческая фантазия способствует искажению подлинной эмоциональной обстановки события, служа личным пристрастиям журналиста, либо особым соображениям. (Крайний вариант, который в данном пособии мы не рассматриваем, — рекламный заказ на демонстрацию «эмоции»).
У каждого, даже самого искреннего очевидца событий может быть свой угол зрения и «своя правда». Какие-то пропущенные детали способны отчасти или даже полностью исказить картину, а значит и впечатление, созданное опубликованными фактами/
Репортер должен спросить сам себя: «Много ли я насочинял, красочно изображая факт?» Например, сообщение о пожаре на корабле живописует: «Пламя бушевало...», разворачивается целая образная картинка происшествия. Однако, изначально употреблен яркий, но в данном случае неуместный глагол, исказивший суть реальной ситуации. (Дело было на танкере, перевозившим нефть. Если бы все происходило так, как красиво описал репортер, пламя бы «бушевало» недолго — взрыв разнес бы все судно. К счастью, пожар, возникший в одном из служебных отсеков, удалось загасить до того, как пламя разбушевалось).
В самой манере писать по-репортажному очень много соблазнов подправить факт, рассказать о нем чуть с большей горячностью, чем он того заслуживает или с деланным равнодушием. И надо опасаться эмоциональных перехлестов, намеренного выпячивания малосущественных, но «нужных» деталей.
Эффект внушения — оружие сильное и обоюдоострое. Здесь очень важны этическая корректность и этический самоконтроль. Тем более, что современные репортеры все шире и профессиональнее используют форму «картинок» для колоритной, детализированной и впечатляющей подачи экстренных и важных новостей.