Художественная целостность признается сейчас во многих научных направлениях одной из самых существенных философско-эстетических характеристик произведения в искусстве нового времени. Актуализация этого понятия связана с мировоззренческим, социальным и общекультурным переломом XVIII-XIX веков. Единство бытия, его божественная законосообразность и осмысленность подвергаются сомнению, все ранее сложившиеся социальные общности рушатся, каноны и нормы риторической культуры воспринимаются как мертвые схемы. Если раньше движение от целого к его частям опиралось на несомненное утверждение единства мира, то теперь это единство становится острейшей проблемой, требующей личностно-ответственного разрешения. Одно из типичных проявлений двоемирия, которое складывается на этом эпохальном переломе, - внутреннее противостояние идеальной гармонии мирового целого и реальной раздробленности действительности, множества составляющих ее различных целых: предметов и видов, содержаний и форм.
Именно в художественном произведении классическая эстетика прежде всего находила "синтез абсолютного с особенным", "универсум в образе искусства". На этом основывается понятие "художественная целостность" как выражение идеального единства бытия мира и личности в художественной реальности произведения. Дальнейшим его развитием является гегелевская характеристика "индивидуального единства, в котором всеобщее и целостная индивидуальность должны быть просто тождественными, самоцелью для себя, замкнутым целым"2. Три компонента: первоначальное единство, саморазвивающееся обособление и глубинная неделимость являются основными смысловыми устоями данного понятия. Оно раскрывает содержательную связь произведения искусства с не укладывающейся ни в какой реально-исторический масштаб полнотой бытия.
Произведение художественной литературы, конечно же, не рассказывает о целостности бытия и не показывает ее как некий изображаемый объект или заранее готовое целое, - это принципиально невозможно. Оно творчески осуществляет и воссоздает эстетическое явление полноты бытия, так что коренные свойства-отношения бытийной целостности становятся непосредственно-воспринимаемыми и предстают как первоначальное единство, саморазвивающееся обособление и глубинная неделимость автора-героя-читателя, художественного мира - художественного произведения - художественного текста, значимого элемента - структуры - целого произведения.
Автор-герой-читатель, пожалуй, с наибольшей отчетливостью представляют единую целостность в трех целых, равнодостойных, равно и взаимонеобходимых, несводимых друг к другу, образующих поле интенсивно развертывающихся взаимодействий. Такой подход позволяет на единой основе объяснить систему уникальных свойств-отношений автора-героя-читателя. Во-первых, это сочетание единой сущности и триединой личности, несводимой ни к одному и тому же личностному содержанию, ни к трем разным индивидам - это единство человечества, народа и уникальной индивидуальности в превышающей все их отдельные реализации внутренней, личностной взаимосвязи. Во-вторых - сочетание совместного и нераздельного существования автора-героя-читателя с обособлением и взаимодействием их внутренне разделяющихся позиций, образующих субъектную организацию литературного произведения.
Аналогичным образом конкретизируется художественная целостность и в отношении "художественный мир - художественное произведение - художественный текст". Именно понятие "художественная целостность" может быть фундаментом обоснования и раскрытия погранично-связывающей роли литературного произведения как двуединого процесса претворения изображаемой действительности в художественный текст и преображения текста в форму существования, воплощения художественного мира.
В свете художественной целостности становятся доступными для исследовательской конкретизации и такие важные характеристики литературного произведения как 1) двуединство процессов развертывания художественной целостности в каждом значимом элементе и завершения художественного целого в созданном произведении; 2) неготовость составных элементов произведения, которые не являются заранее, а лишь становятся художественно значимыми; 3) отсутствие заданной иерархичности отношений элемента и целого.
Художественная целостность выступает не как организующий принцип, навязывающий элементам произведения схему их организации, своего рода "идею порядка", а как нечто присущее этим элементам, точнее, присущее процессу и энергии их взаимодействия, - взаимодействие здесь оказывается первичным, отражая не первичность человеческой общности, а первичность общения равноправных и равнодостойных целых. Воссоздание полноты бытия в художественной целостности равно противостоит в этом смысле и утопической человеческой всеобщности, которая исключает индивидуальную свободу, и абсолютно обособленному индивиду как единственной реальности человеческого существования.
В произведении как художественной целостности равно несомненными и равнодостойными являются человечество, народ и конкретная человеческая личность. Они принципиально несводимы друг на друга и друг к другу. Целое произведение - это поле напряженного взаимодействия этих обращенных друг к другу содержаний и, благодаря этому, поле порождения многообразных культурных смыслов, реализующих разнообразные возможности человеческой жизни каждой индивидуальности на своем месте, в пределах своей конкретной историчности и органичной ограниченности.
Развитие понятия "художественная целостность" связано также с идеей органичности и сверхорганичности художественного произведения в его противопоставленности как механизмам, конструкциям, так и природным организмам. Это отражается, в частности, в интенсивных поисках теоретического разграничения целостности со смежными ей, но инородными качествами цельности, системности, завершенности, связности и т.п. Целостность прежде всего указывает на возможность произведения сосредоточенно отражать в своей внутренней жизни закономерности существования и развития мира в целом. Поэтому художественная целостность должна соотноситься с "последним", мировым целым в различных формах его жизненного выявления во множестве целых как единого, развивающегося и в последней глубине своей неделимого бытия, во внутренней связи природной органичности и сверх-природного, культурно-творческого созидания.